Гастарба́йтер (в народе часто употребляется искажённое «гастрабайтер») (нем. Gastarbeiter дословно: гостящий работник (нем. Gast + Arbeiter) = гость+рабочий) — жаргонизм, обозначающий иностранца, работающего по временному найму

Если вы думаете, что все гастарбайтеры - это сплошь безграмотное быдло, ломящееся исполнить за кого-то самую грязную работу, то вы горько ошибаетесь.
Есть и другая категория – те, кто обладает немалыми знаниями. Но, в силу определенных обстоятельств, эти знания не востребованы у себя на родине, приходится продавать их на стороне. И, чтобы любящей отчизне вдруг не захотелось оторвать кусок кровно заработанного пирога в виде налогов (а вот хренушки тебе, Родина), такие гастарбайтеры работают без контракта, медстраховки и соц. пакета, при этом получают довольно солидную зарплату «черным конвертом», прекрасные условия труда и проживания, и не чувствуют себя ущемленными.
Хотя, в глубине души, они все равно чужие на свадебном пиру, ибо остаются гастарбайтерами. Я знаю, я там был ©.

Итак.
Пригласили меня как-то поработать в нефтяную компанию, в самом сердце пустыни. Все читали в детстве сказки Тысячи и одной ночи и сказки Гофмана? Ну, я надеюсь, что многие. В общем, верблюды в пустыне, караван сараи и песчаные разбойники, все это было упаковано в такой романтический ореол, казалось новым приключением - ох, таинственная сказка. Плюс, у нас в стране на тот момент была полная задница с работой, платили мизер, и получить мое согласие было минутным делом.
Началось все обыденно – виза не требуется (почти свои), только полный медосмотр (кстати, повод узнать, есть ли у тебя СПИД или нет, меня тоже потрясло пару дней, до получения результата), так что быренько загрузилась с такой же толпой счастливчиков в самолет.

*** Город контрастов.

Прилетели, млять. Пять часов в облаках, и вот – мы на месте.
Местный аэропорт – полный абзац. Одноэтажное здание, по виду напоминаюшее большой склад какого-нибудь завода, принял нас в свои объятия не совсем доброжелательно.
Во-первых, для разгрузки багажа подъехал такой мелкий пердючий тракторёнок с прицепом. Знаете, такие, еще в советских фильмах показывают, в них зерно и всякие овощи грузят.
Во-вторых, грузчики понятия не имели о том, что все-таки грузчик должен делать. Из окна аэропорта-склада мы прекрасно видели, как чемоданы выкидываются из самолета в прицеп. Видимо, вчера был тяжелый день, потому что иногда страдал прицел – несколько чемоданов пролетели мимо бортика кузова, но никто не подорвался их подымать. После того, как «разгрузили» весь багаж, кряхтя и проклиная все на свете, один из этих парней (их поместилось несколько штук в кабинку трактора! там, наверное, другое измерение), с проклятиями и матами начал собирать разбросанные на асфальте чемоданы.
И трактор с прицепом подъехал к самому зданию аэропорта- склада. Началось все по новой – переброска чемоданов из этого чудесного транспортно-грузового средства в сам аэропорт, с тотальным уничтожением остатков гордости импортных чемоданов. Фигня, что на летном поле остались колесики, пластиковые ручки, и еще че-то там. Это были первые жертвы.
Местные таможенники – отдельная песня. Можно провезти все, что угодно, если в кармане присутствует нужная сумма денег на взятку (как-то у парня, не в нашу смену, нашли пакан травы – ничо, за 30 баксов пропустили). Мы все, как и приличествует нормальному европейцу, затарились коньяком и виски. Ну, как ехать в пустыню без этого? А вдруг живот прихватит? Или простуда какая?
В общем, при получении багажа, некоторые с грустью отметили, что дорогущие бутылки виски из duty free разбиты, драгоценный напиток разлился по чемодану и нехуево благоухает, мягко говоря, градусами. Бывалые путешественники- летуны заворачивали каждую бутылку в толстый слой газет, затем в целлофановый пакет.
Жаловаться кому-либо на разбитую бутылку или отлетевшее колесико, или сломанную ручку чемодана – бесполезно. Лица (ахренеть!) совершенно без эмоций, полный конвейер узкоглазых киборгов по проверке багажа. Иногда рожи оживлялись, при виде бутылок с коньяком, и, если их оказывалось слишком много, узкие глазенки начинали блестеть от счастья – либо договаривайся, либо пару бутылок выбрасывай вооон в ту урну.
Эта урна умиляла всех не только своей чистотой – видно было, что она и окурка сигаретного или завалящей бумажки никогда не принимала в свои недра, но и тем, что в ней, единственной во всем зале, был целлофановый чехол. Нашли лохов, ага!
Все предпочли откупиться пятеркой-десяткой баксов. Доллары перекочевали из рук в руки, а непроницаемые лица таможенников даже не обернулись в поисках камер или стукачей, хотя бы из боязни быть пойманными.
Видимо, тут все отлажено, механизм работает без сбоев. А камеры и стукачи – в доле.

Мы вышли из аэропорта, и тихо.. прихуели. Сразу стало понятно, в какую жопу попали. Девушки подавили готовый вырваться вой и желание кинуться обратно в отлетающий самолет, парни сурово сдвинули брови – фигня, наши деды войну прошли, мы тоже выдержим.
Вокруг – ни одного дерева. Мир предстал в нереальном постапокалиптическом цвете, грязно- желтом. Рядом были какие-то несчастные клумбы, огрызки кустов роз сиротливо тянули палки к небу, моля о капле воды. Кстати, клумбы тоже были желтого цвета, и все подобия растений росли из смеси глины, песка и пыли.
До города добирались на дранном автобусе, но не это смутило наш европейский менталитет. Хуже было, когда въехали в город – высокие, в девять или десять этажей дома, осыпались фактически у нас на виду. Отколупившаяся краска, куски бетона, мозаичная плитка, полуразбитые улицы, это было наглядным доказательством того, что это место своей стране нафик не сдалось. Город вымирает, и, что страшно, всем по барабану.
Лужи воды хвастали непередаваемой цветовой гаммой – ядовито желтого цвета, либо ядовито зеленого, либо ядовито розового, и нихера не желали испаряться на этой дебильной жаре! 
Я поежилась – в мозгу всплыл значок на дверях из Doom’а и других, таких же веселых игрушек. Такой, симпатишный трилистник, предупреждающий всех о наличии радиации за дверью. Но это нихуя не похоже на Дум, скорее на Сталкера.
Гостиницы? О чем вы? Нас, человек двадцать, расселили по разным съемным квартирам.
Строго-настрого запретили пить воду из крана, посоветовали затариться минеральной или питьевой водой в ближайшем магазине. В кафе – не кушать, готовую еду на дом - не брать, все готовить самим, благо есть электроплита.
Успокаивало то, что жить нам этом городе сутки, потом ехать в другое Зажопье.
Кстати, воду нельзя пить по одной простой причине – в городе есть завод по обогащению урана, и вода, используемая для охлаждения или чего-то там в процессе обогащения, после этого пускается по трубам в город, в трубы для душа и туалета. Полный пиздец.
Вот почему мы почти не видели стариков на улице. Местное население – малограмотно, люди даже не догадываются, что, моясь, подвергают себя смертельной опасности.
Но все это мы узнали потом.

*** Поезд: Город контрастов – какой-то очень дальний город (ехать неделю по маршруту, нам - всего ночь.)

Выезжать из города пришлось к вечеру, часов в семь. Поезд, простоявший весь день под сумасшедшим солнцем, раскалился чуть ли не добела. Я зашла и поняла - в сауну ближайшие пару лет можно не заходить вообще, сердце не выдержит.
На улице было + 42, внутри поезда (не вру, мы замеряли, среди нас был геолог со всеми нужными причиндалами в спец.чумаданчике) было +56.
Разбросали нас по разным вагонам. Девушки и начальствующие лица, удостоились мест в купейных вагонах, а вот некоторым парням не повезло – плацкарт. И это был полный атас. Мы, из интереса к экзотике, сбегали к ним и ужаснулись. Мало того, что жара несусветная, так еще и вонь немытых тел – в воздухе витал кислый запах многолетне несмываемого пота. О грязи и антисанитарии старались не думать, иначе сразу в голову лезли мысли о тифе и дезинтерии. У некоторых клетки с цыплятами, парочка были замечены в том, что сопровождают козлят. Думаю, такая же экзотика присутствует в поездах Индии, но это всего лишь предположение.
Туалеты – антисанитария полная, насрано и нассано на стены, дыра в полу и бачок, в понимании путешествующих местных, - ненужный девайс, и скорее всего, вгоняет их в глубокий ступор. Мы платили проводнице из соседнего вагона по доллару за поход в их туалет (куда ходят проводники), где было чуть чище.
Но это все потом.
Мое путешествие на поезде началось очень насыщенно.
Открываю дверь купе, указанного в билете, и понимаю, что мне внутрь не пройти. Все купе, снизу доверху завалено коробками с колбасой, судя по ярко выраженному запаху копченостей и чеснока. Так и есть – на коробках вижу надпись «Микоян». Живем, блять! Блокаду тоже переживем, причем всем поездом.
Я тупо встала в коридоре, соображая, что же мне делать? Звать проводницу? Тут ко мне подлетает мелкая тетка, ростом по плечо, и начинает что-то бурно объяснять, размахивая руками. Выхватывая по слову из этого потока, втупляю, что у нее ларек в каком-то поселке, и она везет товар. Но я не должна переживать – наверху (там, где багажное отделение) место еще осталось. Она разрешает мне взгромоздить чемоданы поверху ее колбасы, и милостиво позволяет примоститься в том самом багажном отделении на ночь. И будет благодарна, если я присмотрю за коробками ночью, чтобы не украли. Утром даст палку колбасы, (я б ей эту палку засунула кой-куда, не по назначению, и посмотрела бы – верещала бы она также, или покруче?)
Начинаю закипать потихоньку. Зову проводницу. Показываю билет, и рядом со мной еще две наши девушки, бледные и испуганные, как потерявшиеся цыплята (сразу видать людей, только что оторванных от маминого крылышка).
Проводница предлагает «заселиться» в плацкарте. Обещает выбить целый отсек и выдать дополнительные одеяла ночью. 
Какие, блять, одеяла в такую жару? Пот ими вытирать, что ли? Или это местный способ убийства, с последующим поеданием отварной тушки туриста?
Отказываюсь и тыцкаю пальцем в билет, говорю – будем жить тут. Но проводница не слышит, начинает расхваливать прелести плацкартного путешествия – дескать, там веселее, и народу много, и нам не дадут скучать. Ага, еще и выебут ночью, не спросясь, думаю. Вижу, что она в доле с торговкой, либо ей прилично заплатили, и она будет стоять насмерть за это купе, как русские под Сталинградом.
Мило улыбаюсь, требую отвести меня к начальнику поезда, пусть он нас рассудит. Тут, надо сказать, проводница притормозила с увещеваниями – понятно, начальник, скорее всего, не в курсе. Она с ненавистью разглядывает наши билеты, горестно вздыхает, и что-то лопочет на своем ожидающей рядом торговке. Судорожно принимаются перетаскивать коробки с колбасой в кондукторскую купешку. Просят помочь, на что я замечаю – мне нельзя таскать тяжести, врач запретил, и тому подобное. И девушкам, которые со мной, тоже нельзя, им тоже врач запретил (цыплятки одарили меня благодарным взглядом, а через год сами строили проводников).
То, что нас обматерили на местном диалекте, я поняла даже без переводчика. Очень хотелось ответить, но сомнительно, что кто-либо, кроме девочек цыплят, оценил бы цветистость, слог, и певучесть моего родного языка, такшта.. я молча закурила в тамбуре. И в своем уме высказала все, что думала по этому поводу. Мысль была одна, и, как вы поняли – сплошь матерная. 
Ну, все. Купе освободили, можно обустраиваться. Не тут-то было, вонь колбасы мешала дышать, думать, и вообще что-либо делать. Открыли настежь дверь купе, попытались открыть окно. Фиг, оно заперто на замок. Ищем проводницу, просим открыть окно, ибо дышать невозможно. Она, зловеще улыбаясь, разводит руками в стороны, говорит, что ключ от окна утерян еще хз сколько лет назад.
Отомстила, сука мелкорослая, нашла возможность. Ничего, мы на выдумки горазды. В проходе открыто пару окон, одно – почти напротив нашего купе. Открываем дверь, снимаем полочку (знаете, есть такие для сумок там или еще чего-нить, очень узкие и длинные), и фиксируем ее родимую в открытое окно, упирая конец в верхнюю полку. Получается не только приток свежего воздуха, но и своеобразная вентиляция, разгоняющая вонь из купе, зато в вагон.
Ржом, предвкушая реакцию проводницы. Готовимся ужинать, вытаскиваем всякие вкусности из рюкзаков, бутылочку коньяка. А как по-другому? Залетает проводница, требуя поставить полку на место, видит коньяк (епть, известная марка!), косит глаза на бутылку, кагбе намекая. Делаем вид, что не понимаем, отказываемся полку снимать. А если снимет сама, устроим ей сладкую жизнь при встрече с начальником поезда, намекаем на десяток коробок колбасы контрабасом. Черт его знает, поделилась ли она с папиком или нет. Думаю, нет.
Уходит ни с чем, злая, приходит спустя десят минут, выдает белье постельное. Сырое!!! Думает, нам очень хреново от этого будет. Раскладываем белье, на такой жаре оно сохнет намертво через десять минут, принимая форму койкоместа. Помните штаны небезызвестного дядьки из «Приключений Шурика»? После того, как они попали в цемент. Такая же хрень.
К ночи заселяют нам иностранца, америкос, еще совсем ребенок! Заплутал в поезде, выбрался из плацкарта только сейчас, да и то – проводник какой-то его за ручку привел. Первый раз в СНГ, на свою голову решил приехать с Красным Крестом, волонтером.
Спаиваем америкоса, иначе его хватит удар от окружающей действительности (сами на последних соплях держимся), пусть проспится, полегчает. Или, как минимум, будет мучиться от бодуна, а не от увиденного вокруг ужаса.
Сбегали в соседние купе к нашим, где геологи, потом в плацкарты, для полноты ощущений. Вернулись в полушоковом состоянии, заикаясь, и легли спать. Жесть, спать в такой жаре – анриал. То проваливаешься в глубокий сон, то выныриваешь из него, потому что туристы из других купе носятся мимо, орут, ржут, жрут, выпивают, и все это делают очень шумно.
Кстати, что удивило - в купе они заселяются, в буквальном смысле слова. Через десять минут после отправки поезда, они уже шляются по нему в домашних халатах, тапочках, заляпанных спортивных костюмчиках. Проходила мимо одного купе, по дороге из плацкарта, и увидела подвешенную каким-то невероятным образом люльку. В общем, обживаются потихоньку.
Едем всю ночь. Поезд, то разгоняется как бешенная собака, то еле волочится, как больная псина. Останавливается у каждого гребанного столба. Но нам пофигу – мы маемся от жары, пытаясь хоть как-то поспать. Пот течет в три ручья, простынь подо мной – раскаленная, воздух от окна и полки – горячий, не приносит никакого облегчения. Под самое утро проваливаюсь в темный колодец, хотя бы на часик-два.
Спаааать.

*** База (Ебеня – ударение на букве Я)

Утром прощаемся с американцем, вылезаем на нужной нам станции - ПГТ Ебеня, на ближайшие несколько лет эта глубокая задница станет нам родным домом.
Поселок в таком же стиле, что и город с аэропортом, то бишь – постапокалиптика во всей своей красе. Некогда живший полноводный жизнью, из-за соседствующего нефтеперерабатывающего завода, теперь стремительно приходит в запустение. Деревья обгрызены до смерти, держатся на этом свете на честном слове. Дома – такие же геройские, держат последний рубеж. Об увитых плющом заборах или грядках с помидорами… О чем вы? Это на другой планете, в другом измерении, другой галактике! Тут даже не у всех заборы есть. Так, стоит саманное квадратное строение с узкими окнами, во дворе валяется разбитый бидон, дырявый тазик, какие-то тряпки, пара огрызков неопределенных мною растений, и бродит костлявая собака, оберегая все эти богатства.. Все.
Нас везут на базу на нескольких машинах. Ехать с полчаса, поэтому, я во все глаза смотрю на местный пейзаж. Если так его можно назвать. Впереди – абсолютно плоское плато из песка с глиной и редкими камешками, покрытое пылью, конца и края ему не видно. Позади – так же. Где же, блять, обещанные барханы, оазисы и прочая сказочная хуйня? Правильно, в рифме слова «где» В общем, переизбыток разнообразия в природе нам не грозит, как я понимаю. Растительность - редкие кустики каких-то колючек. Ими питаются верблюды и козы, которые, видимо, в прошлой жизни совершили такие невъебенные грехи, что в наказание их забросило родиться в этом месте.
Подъезжаем к базе. Огороженная территория с квадратный километр – бараки европейской внешности и одной высокое трехэтажное здание, очень европейской внешности. Забор – бетонный, сверху – колючая проволока. Пиздец, приехали. И в этот концлагерь мы сдались добровольно. Интересно, какие методы пытки в моде в этом сезоне?
На базе одновременно проживают около пятисот человек, остальные разбросаны по буровым. Есть столовая, медпункт с вечно опухшим от пьянок врачом, и наши общаги. 
Попадаем в добрые руки отдела кадров, где местные кадровички с трудом понимают, что мы говорим, и, после долгих обсуждений, выдают нам путевку в жизнь, если можно назвать этот ад жизнью.
Мы не знали, куда мы ехали. И хорошо, что не знали, иначе бы отказались все поголовно.
Расселяют нас, слава Богу, в трехэтажное здание европейской внешности, по типу общаги, но очень цивилизованной. То есть – в комнатах две шикарные кровати, большие телевизоры, душ с горячей водой, кондиционеры, гладильные доски, утюги и даже электрочайники. Все суперзаебись, пока не глянешь в окно.
Каждый день приносят две двухлитровые бутылки питьевой воды. Пить из крана тут тоже не приветствуется, ибо… дизентерия. Хочешь срать струей метрового поноса – твой выбор. Насколько я поняла, все дружно и мгновенно научились пить из пластика.

*** Первый рабочий день

Побудка в семь утра (на три часа раньше привычного нам часового пояса) – хуже пытки. Получается, мне начинать день в четыре утра! Полный писец, пушистый такой, и хвостатый.
В столовке пока еще терпимая жара, вспомнила школу, увидев кашу, манную естественно. О блин, как мне повезло – я ее обожаю, причем, если она с комками, ваще тащусь! Остальные девки воротят нос, пьют только чай. Ничего, дня через три уплетали эту кашу за милую душу, еще и добавки просили.
Тут вообще какой-то ненормальный климат – через час после еды дико начинает сосать желудок, требуя топлива. Ощущения непередаваемые – как будто не жрал дня три. Позже, приученные горьким опытом, мы затаривались печеньями или булками, и трескали их между завтраком и обедом.
Меня определили в отдел кадров (компания международная, требуется документация на английском языке и по международным стандартам).
Показывают пальцем на пустующий стол с компьютером, которым (судя по полуметровому слою пыли на заднице системника), никто не пользовался последние полвека. Включаю, просматриваю, что в нем есть, узнаю, что у нас есть целый ИТ департамент, иду к ним. Оказывается, только они имеют права на удаление\установку программ, позже я уже пойму – почему. Местного к компьютеру можно подпускать только, если он сломан. Гейтс серьезно прихуел бы, если б узнал, сколько на самом деле существует способов пришибить любое из творений Майкрософта, и местные их изучили в совершенстве. Ребята айтишники прикольные, соглашаются переустановить ОС, нужные мне программы, расплачиваюсь пачкой сигарет.
Впоследствии узнала, что на территории базы валюта – либо сигареты, либо водка. Пиво – для элиты, так как мало вставлят. Вискарь и коньяк заканчивались через неделю после приезда, еще полгода смены мы (образно, я мало пью, или пила, до того момента) жрали водку, как проклятые, благо она там хорошая.
Пока ребята роются в «моем» коне, пытаюсь ознакомиться с картотекой предприятия, благо она разложена по полкам в шкафу. Открываю первую попавшуюся папку и охуеваю, сильно, надолго, и с большой буквы – ОХУЕВАЮ. В папке находятся личные карточки кучи работников, но они не разложены в алфавитном порядке! Там есть фамилии и на букву А, и на Р, и на Ять!
Спрашиваю у тети, которая считается начальником ОК – че за хрень?
Она в недоумении смотрит на меня и пожимает плечами – нам так удобно. Ахренеть! Как же, говорю, вы находите нужную фамилию? Ответ меня убил наповал – а мы знаем, кто и в какой папке! Пиздец, занавес, держите меня семеро, персонала – полторы тысячи, если считать буровые и тех, кто в отпусках.
Тупо уставилась на тетку, у меня на лбу неоновыми буквами дергался вопрос – как ты занимаешь стул начальника отдела кадров, твою мать? А она улыбается самоуверенной улыбкой, такой, что меня аж мороз по коже пробрал.
Потом мы узнали, что все, кто из местных работал в компании, были приняты по знакомству – кто сестра начальника санэпидстанции, кто троюродный брат тети соседки начальника ГАИ, и так далее. Даже уборщики и разнорабочие – те тоже по знакомству сюда попадали.
Такс (мысленно ставлю галочку) – навести порядок в картотеке компании.
Беру журнал приказов – бардак еще больший, приказы по увольнениям и заявления о приеме на работу валяются вместе, не по датам, а вразнобой, даже года разные. Вырисовываю вторую галочку, мысленно. Короче, труда – непочатый край.
Предлагаю этой тёханце создать хоть какое-то подобие организованности на рабочем месте. Она радостно соглашается (хуле, проверки из области и района каждые полгода, и каждый раз бешеные штрафы, только почему они соглашаются платить штрафы и она не наведет порядок? парадокс). Говорю
- Мне нужны будут ваши помощницы на пару дней, не более, так как одна не справлюсь. Плюс, еще и мои непосредственные обязанности никто не отменял.
Она мгновенно грустнеет, говорит:
– Нет, нельзя, у них дохуища работы, придется вам справляться самой, если уж беретесь. 
И сама радостно скалится при мысли о том, как я тут буду все делать в одиночку.
А две пиздюльки, что с ней в кабинете, потягивают чай, и сочувственно кивают головой, мол, - да, тяжко тебе будет, у нас реально дохуища работы.
Со временем мы от этого балласта (в виде местных кадровичек, взятых по знакомству) избавились.
Но в тот момент я махнула на все рукой, забила на все болт, и пошла обедать.
После обеда два часа – сон. Это святое. Иначе не выдержать ни жару, ни усталость. Климат продолжает издеваться над нами, вытягивая все жизненные соки напрочь.
После сна иду к айтишникам забирать рабочую лошадку, в которую напичкали все, что мне нужно было.
Подключают меня к сети, начинаю знакомиться вплотную со всем, что имеет отношение к работе.
Думала, все приятные сюрпризы закончились утром. Ан нет, вон как любовно тетка на меня смотрит, ждет реакции.. Глаза полезли на лоб мгновенно – всю кадровую работу и базу они держат в Microsoft Access первой версии, ужасть, блять. Я думала, такие покоятся в одной могилке с динозаврами и мамонтами!
Так нет, они и таблицы в нем делают, и отчетность, и всю хрень.
Спрашиваю – а кто эти таблицы все рисует? Маловероятно, что тетка освоила что-то сложнее подсчета собственной зарплаты. Говорят – есть тут парень в секретариате, он неплохо разбирается, ему еще полставки к зарплате за помощь кадровому отделу дают. Да и тетка (оказывается) во времена прохождения курсов где-то в районном центре (местном, епть, кто б сомневался?), видела, как препод, тоже местячковый, делал все в этой программе.
Ок, глотаю я, а как же у вас это все связывается с бухгалтерией? Как они начисляют зарплату, не имея доступа к табелям учета рабочего времени? Откуда они знают, сколько часов, к примеру, проработал Вася Пупкин?
Тетка удивленно раскрыла глаза – как не имеют? Учетчицы приносят табеля, написанные вручную, мы проверяем, и передаем их бухгалтерам. Они их проверяют тоже, затем начисляют.
Пиздец кошмарный. На тысячу человек проверка вручную, причем трижды? Сначала учетчицы, затем ОК, затем бухгалтерия? Я в ауте.
Но молчу.
В общем, через четыре месяца в ОК не осталось ни одной местной тетки, был наведен порядок в картотеке, журнале приказов, в работе начали использовать нормальные методы, и процесс, занимавший раньше минимум две недели, ускорился раз в пять.
Слава Богу, эти грымзы исчезли. Они бесили меня тем, что нихера не делали весь день, кроме как постоянно включали электрочайник, сосали чай и обсасывали кости всем подряд, грызли печенье и получали за это некислую зарплату.
Бухгалтера (не местные) поставили нам за это ящик пива. 
А я, в день, когда закончила наводить порядок в картотеке (по алфавиту и личным номерам), нажралась как последняя дрянь подзаборная, и на второй день не вышла на работу. Затем повторила сей подвиг после того, как разложила приказы по годам, месяцам и датам. Затем еще раз – когда сделала нормальную базу данных, с помощью двух своих девчушек-цыплят из поезда, к тому моменту мы сдружились. А потом это стало традицией – обмывать каждый возможный повод, ибо заниматься больше было нечем в этом Зажопье.

*** Местные традиции

Речь пойдет об истинно местных традициях, не наших, а тех, чьи предки топтали местную пыль еще тогда, когда египтяне рисовали эскизы первых пирамид.
Это полный обвал мозгов. Попробую передать, но не уверенна, что сама разобралась во всех этих хитросплетениях. Если в чем-то ошиблась, извиняйте, информацию собирала по крупицам.
Местное общество делится на «джусы» или «жузы», что-то на подобие каст в Индии. Сцуко, они живут еще в «до средневековья»! Есть какие-то верхние касты, типа аристократии, средние – ни туда, ни сюда, и низшие. Кстати, мне говорили, что они и внешне очень отличаются, и это, похоже, правда.
Мы располагались среди представителей низших каст. По определению, они чем-то поднасрали Чингисхану и его богам, им при дележе попались самые хреновые земли – пустынные, негодные для посевов, сплошь глина-камень-песок. Местное население было под стать своей земле: мужчины – мелкие, кривоногие, женщины – коротконогие и низкозадые, в основной массе своей. Даже если очень красивы лицом – жопа на уровне колен.
А приехал к нам парень из столицы, из высшего какого-то джуса – я уронила челюсть. 
Высокий, под два метра, руки - как у пианиста. Черты лица – любая девка вскрыла бы себе вены и отдала бы кровь без остатка, чтобы иметь такую нежную кожу, такие же красивые глаза, и такие же длинные ноги. Я бы тоже отдала пару литров, за ресницы и ямочки на щеках, но никто не просил. А жаль..
Браки между этими кастами негласно запрещены. Бывают исключения, но нередки случаи, когда от посмевших нарушить запрет впоследствии отказываются семьи.
Все мусульмане. Но они и ислам на свой лад переврали. Насколько я знаю, ислам проповедует силу мужчины и женственность женщины. То бишь – мужчина добытчик, женщина – хранительница очага и мать потомства.
Тут же творится непонятное. Мужики не хотят и не любят работать. Их основное занятие – почесывание яиц на топчане и растопыривание пальцев перед соседями, родственниками и знакомыми. И нихуянеделание, но с выпивкой – вкусное блюдо, правда? Зато отправляют работать жен, отбирают зарплату, пропивают, и жены потом ломают голову – чем кормить семью. Не сломает и не найдет чем – нахуй за порог, поищу лучший вариант. 
Пьют, избивают своих жен, чтят родителей, затем старших родственников, немножко любят братьев и сестер, а жен заводят для рабства в семье. Да, за детей башку оторвут, но чужому. Сами же измываются над ними.
Если в семье несколько сыновей, то они все женятся и уходят из дома, остается младшенький, который обязан содержать родителей до конца их жизни. Как только младший женится, его мамаша перестает делать что-либо по хозяйству вообще. Отныне ее заботы сводятся к двум занятиям – громко пердеть и изводить невестку заживо со свету.
А женщины молчат и терпят, и ждут своего часа, когда они поженят младшенького и получат доступ к жезлу властелина, дающему нехуевые скилы – громкий пердеж и пытки над невесткой.
Женщины тут вообще на пятнадцатом месте после верблюда – замуж выдают без спросу, говорить, когда вещает мужчина, нельзя, сидеть на одной стороне стола с мужчинами, когда застолье – расстрел! Можно только пахать, как лошадь в поле, нести деньги, и не перечить, когда муж приходит домой пьяный, насилует ее в темноте, награждая новым ребенком, потакать капризам его родственникам. Слышала, в некоторых семьях младшая невестка вообще не имеет право садиться за стол на праздники, она обслуживает гостей как официантка. И все, вроде на этом обязанности закончены. И права тоже.
Девок, бывает нередко, воруют невестами. И, нередко, до того момента, со своим женихом они даже не знакомы. 
У нас работала девочка (18 лет) – уборщицей, добрая, хорошая, и считалась богатой невестой – у ее отца было аж пять (!) верблюдов. И вот, идет девочка с базы домой в поселок пешком, километра два пройти надо, это минут пятнадцать.
По дороге ее перехватывает местный Шумахер на старых Жигулях, насильно сажает в машину, в которой сидят еще пять парней. И все – перечеркнуты ее мечты об университете, о большом городе, и простейшая мечта – увидеть море, которое находится на расстоянии 800 км. Потому что один из этих парней станет ее мужем. Правда, она еще не знает, кто именно ее украл. Узнает, когда ее довезут до его дома, где ближайшие пару дней он будет ее безбожно трахать, не спрашивая – хочет она или нет.
А потом она будет мыть у нас полы с пузом до глаз, после свадьбы, конечно. И начнутся у нее роды на рабочем месте, потому что поднимет тяжелое ведро с водой и потащит по ступенькам наверх, а проходящие мимо местные мужики не догадаются ей помочь, ибо она – женщина, это ее обязанность. И примет ей роды наш врач из медпункта, и выйдет она опять на работу через месяц, потому что надо будет семью и дочку кормить, и через пару месяцев опять будет с пузом порхать по ступенькам. И для них это – нормально!
Отдельная пестня – кладбища.
Они, как и у нас, на отшибе, но не на краю деревни, а где-то в километре. У себя чел может жить в подобии сарая, помещаясь там со всеми ста пятнадцатью детьми, родителями и двоюродными братьями. А на кладбище обязан отгрохать над могилой двухэтажное строение, снабдить все стены- полы коврами (ура, цветастые ковры!) и подушками, чтобы было где возлежать в дни поминания, посасывая чай в невьъебенном количестве.
Чай они уважают, да. Забивают хуй на работу раз по десять в день, чтобы выдуть очередной стаканчик горячего пойла, и жизнь им не мила, пока они не совершат эту процедуру. Пьют, как понимаете, не за пять минут, и не в процессе труда (как, к примеру мы выдували кофе, параллельно работая), а неспешно пиздят за жизнь, громко сёрбая горячий напиток. Такие же философские понты откидывают дома, с гостями, выдувая по десятку стаканов за один присест. Женщины, кстати, тоже это дело полюбляют, но делают это либо на работе, либо внычку от мужей, ибо неминуемо отхватят в кумпол, если поймают их за ничегонеделанием.
Про Новый Год расскажу в двух словах – он в марте был, праздновали его широко и богато. Зарезали пару верблюдов, варили мясо в огромных чанах на отшибе, пригласили и нас. Поставили большую палатку, разожгли костры, и всех угощали верблюжьим мясом отварным. Ели руками. Я – не рискнула даже попробовать, потому что ежедневно сталкивалась с тем, какие же эти люди… неаккуратные.
Но, в любом случае, было весело. Местным – от мяса, потому что наелись от пуза. Нам – мы упились коньяка и за палаткой курили то, чего приличным девушкам курить нельзя, но если очень хочется и нельзя, то – можно! Делайте скидку на место и уклад. Ржали постоянно, сами не знали почему. От тоски беспробудной, наверное.

© МВЯ